1249dfeb     

Корепанов Алексей - Раздумья Атланта



Алексей КОРЕПАНОВ
РАЗДУМЬЯ АТЛАНТА
РАЗДУМЬЯ АТЛАНТА
Дождь барабанил по корпусу "москвича" с таким остервенением, словно хотел
изрешетить его, добраться до меня и вырвать-таки долгожданное согласие. Дождь
лил неспроста, дождь был орудием врагов, поразившим меня при возвращении в
город. Лобовое стекло уцелело, хотя "москвич" перевернулся раза три, не меньше,
а вот стекла обоих задних дверей были разбиты; кувыркаясь вниз по склону вместе
с автомобилем, я слышал их хруст о прибрежные камни. Ничего, могло быть хуже.
Гораздо хуже. И не только "москвичу". Впрочем, каждое мое движение отдавалось
резкой болью в боку, а левую ногу нельзя было повернуть - похоже, там был даже
не вывих, а перелом...
Я, привалившись к дверце, полулежал на переднем сиденье, смотрел в
темноту, сдавившую мой "москвич", и слушал, как беснуется дождь. Мне ничего не
хотелось. Я готов был сидеть так до скончания веков - что такое боль? К боли
можно привыкнуть, сжиться с ней, перестать ее замечать. К другому нельзя
привыкнуть... Я чувствовал себя беспредельно уставшим. Ни разу в жизни, ни разу
за все тридцать с лишним лет своего существования на земле я так не уставал. Я
был бы рад навсегда слиться с этой темнотой и этим дождем...
И всего-то, наверное, не больше часа провел я здесь, в своем разбитом
"москвиче", превратившемся после аварии в простое укрытие от непогоды, но
казалось, что уйма времени прошло с тех пор, как я, ни на мгновение не забывая
о необходимости быть предельно осторожным, тащился со своего
"садово-огородного" участка по знакомой до каждой колдобинки проселочной
дороге. Лучше было бы, конечно, вообще не садиться за руль - но
садово-огородные дела надо делать в срок, их не отложишь на зиму.
Так и тащился я со скоростью катафалка мимо пригородных полей, прямо
навстречу заходящему солнцу, и, выехав на очередной холм, уже разглядел
вдалеке, в низине, зеленые сады и домики городской окраины, когда у "москвича"
вдруг заглох мотор. Поломка была не из самых серьезных, но все-таки я
провозился до сумерек, изрядно покопавшись во внутренностях своего давно
достигшего пенсионного возраста и чиненного уже перечиненного средства
передвижения. (Автомобиль достался мне от отца, и сосед мой по лестничной
площадке величал его за дряхлость "Агасфером".) А потом вдруг налетел ветер, и
оказалось, что полнеба закрыла незаметно подползшая сизо-черная туча - и начало
лить, сперва потоками, потом потише, но с таким самоупоением, что можно было
смело утверждать: это на всю ночь. С натужным гулом проплыл мимо, расплескивая
жижу, последний рейсовый автобус, битком набитый возвращающимися в город
садово-огородниками, и я потихоньку тронулся следом, стараясь не допускать ни
малейшей доли риска.
Но ни разу не посещали меня вещие сны, и не было у меня никаких зачатков
ясновидения. И я совершенно не был готов к тому, что целый участок дороги над
откосом, спускающимся к заросшей камышами речушке, участок, по которому только
что успешно прокатил переполненный автобус, вдруг провалится под колесами моего
"Агасфера". Дождь ли был в этом виноват или что-то другое? Я был уверен, что
дело тут отнюдь не в дожде...
Ничего не успел я сообразить, когда мокрая земля в полном смысле слова
разверзлась под колесами и "москвич" нырнул носом в образовавшуюся промоину.
Выскочить я тоже не успел, и ни о чем не думал, оцепенев в скользящем к откосу
автомобиле.
Отделался я все-таки сравнительно легко, и теперь сидел поздним июньским
вечером в помятом своем т



Содержание раздела