Короленко Владимир Галактионович - За Иконой
Владимир Галактионович Короленко
За иконой
I
Несколько дней стояло ненастье. Еще в ночь на девятнадцатое июня выпал
обильный дождь, а утром облака висели по небу серыми клочьями. Но к полудню
свежим ветром их сбило в сплошную тучу и понесло на север. Небо расчищалось,
синело, солнечные лучи играли в лужах, на освеженной зелени висели капли,
срывались и сверкали в воздухе.
- Порадела владычица, - вёдро у бога выпросила, - говорили богомольцы,
кучками расположившиеся на улицах и на площади у собора, откуда в двенадцать
часов должна была выйти икона.
- Пожалела православных. Гляди, и народу поприбавится... О-ох-хо-хо...
На дождик-то мы не больно усердны...
Было еще рано. Пройдя бойкими улицами, миновав затем овраги, я
углубился в кривые, грязные переулки на окраине города и подошел к окну, на
котором к стеклу было приклеено изображение сапога. Хозяин, Андрей Иванович,
выражавший вчера желание идти за иконой вместе со мною, сидел один за своим
верстаком и угрюмо стучал по сапогу.
- Андрей Иванович! - окликнул я в окно. - Что же вы не собираетесь?
Пора!
Он встрепенулся, но тотчас же скрыл движение радости, отложил сапог,
открыл раму и потянулся в окно своим сухопарым туловищем. Внимательно
вглядевшись в клочки чистого неба и в облака, уносимые ветром, как будто его
решение зависит всецело от этого осмотра, а не от Матрены Степановны,
которая начинает сильно ворчать в соседней комнате, - он решительным
движением стаскивает со лба ремень, придерживающий волосы, и говорит:
- Иду!
Затем я присутствую при супружеском диалоге, для меня до известной
степени одностороннем, так как ясно слышны мне только ответы Андрея
Ивановича, а голос Матрены Степановны доносится лишь в виде бурного
рокотания.
- Черт его бей! - говорит, во-первых, мой приятель, торопливо укладывая
свои инструменты. Потом, надевая чистую рубашку, прибавляет: - Подождет!
Что, мне из-за него и богу не молиться!
- Нашла тоже благодетеля... Вон пару шью, - полтины за работу не
очистится.
- Жила он, да! А ты как думала? Жила, сквалыга, скнипа!..
Голос Матрены Степановны подымается при этих кощунствах супруга против
"давальцев" на самые высокие ноты, но Андрей Иванович упорствует.
- И никогда не приравняю, - говорит он уже другим тоном, - тоном
защиты, затягивая в то же время пояс. - Нашла к кому приравнять: по крайней
мере, как бы то ни было, все-таки образованный человек, книги сочиняет... не
им, живодерам, чета!
Так как в этой речи моего друга, хотя и снабженной столь
многочисленными оговорками ("по крайней мере", "как бы то ни было" и
"все-таки"), дело, очевидно, идет обо мне, то, из понятного чувства
скромности, я несколько удаляюсь от окна. Звуки супружеской перепалки
усиливаются, но все же через минуту Андрей Иванович выбегает из калитки. Он
несколько красен, несколько взволнован, но во всей его фигуре видно
оживление и торжество. К сожалению, я должен сказать, что минуты подобного
торжества в супружеской жизни Андрея Ивановича далеко не часты... Как бы то
ни было, мы быстро шагаем по городским улицам. Андрей Иванович впереди, и
мне видно, как у него нервно подергивается спина, как будто на ней есть
глаза, в эти глаза видят оставленный назади дом, и у дверей фигуру Матрены
Степановны, и как она стоит, упершись руками в бока и посылая нам вдогонку
не христианские пожелания...
Между тем по улицам двигались уже кучи разряженных обывателей и
обывательниц. Деревенский люд, богомольцы в "поклонники", собравшиеся к
проводам иконы и