Королев Валерий - Похождение Сына Боярского Еропкина
Валерий Королев
Похождение сына боярского Еропкина
Похождение сына боярского Еропкина, записанное
со слов его в назидание потомкам иереем Лукой, переписанное на
современный лад и дополненное Валерием Королевым в год от Рождества Христова
1992-й.
Знаешь признаки антихристовы -
не сам один помни их,
но всем сообщай щедро.
Св. Кирилл Иерусалимский
1
А и упрямым же становится русский человек, коли не по нему что, коли
под сердцем свербит да кошки дерут душу! Удержу ему нету тогда. В таком
случае может он и ведро водки выпить, а то и собственную избу спалить. А
может и вовсе покинуть поселище, где жил да был, но покоя душевного не
обрел. Покладет в телегу пожиток, детишек, коль Бог дал, посадит, топор за
пояс сунет, велит жене не отставать и - "но!" милушке-лошадушке. Ты
прости-прощай, место постылое! Дальний, близкий ли путь лежит - неведомо,
землю-матушку до края, сказывают, в три года не пройти.
Приглянется новое место - "тпру!" лошадке. Скоренько русский человек
избу срубит, Спаса да Богородицу в передний угол поместит, лампадку засветит
и ну лес сечь да жечь, да пашню пахать, да озимое сеять. А жена, глядь,
опосля Филиппова поста понесла, на мучеников-бессребреников Козьму и Демьяна
Аравийских опросталась мальцом либо девкой - значит, с Божьей помощью
укоренилась на новом месте Святая Русь, пошла расти да крепчать в молитве,
любви и труде...
Всегда предивен русский человек, хотя, случается, творит разно...
Сын боярский Еропкин закручинился от неприкаянной служилой жизни.
Думалось: вот испоместит его царь-государь и в поместье жизнь потечет
смирная да хозяйственная, день за днем, месяц за месяцем, год за годом.
Прибыток пойдет - полушка к денежке, деньга к полтине, полтина к рублю.
Мошну набьет - оженится. А там и детки пойдут, помощники отцу с матерью -
живи не тужи. Конечно, жалованное честну отдачей, и он, сын боярский, не
против отслужить: когда-никогда на конька взлезть да по первопутку
недельку-другую сабелькой о стремя позвенеть, а то и из пистоля пульнуть в
неприятеля. Но тут уж и домой - поместье без хозяйских догляда да окрика
ветшает, как дева в тереме без жениха.
Вот как думалось. А что вышло? Дать-то жалованье государь-батюшка дал,
но сколько взял? Всех убытков не сочтешь, потому как считать некогда. То
ляхи, то литовцы, то татары - и всех устраши, сын боярский. Вернется из
похода, на печке толком не отогреется, а уж в иной поход кличут. И бреди,
боярский сын, в монастырь деньги на мерина, взамен обезножевшей кобыле,
просить. Дать дадут, но имение, окромя земли государевой, на случай увечья
либо смерти, опишут. Хотя, рассудить, смерть и увечье - ничто по сравнению
с пленом литовским, татарским или немецким-лютеровым, вот где намаешься,
настенаешься. Но и это не самое страшное. От бесермена* терпеть - одно, а
от своего во сто крат горше. Среди воевод притеснители ужасные встречаются.
К иному с посулом - умилостивился бы да в завоеводчики взял, а он за
малостью посул отринет и потом что ни день спосылает туда, где смерть
верней. Ты, говорит, пожадничал, я же - не жадный. А откуда сыну боярскому
большой посул взять? В последний раз Еропкин воевал весну и лето, да осень и
зиму, да еще весну. Вернулся в поместье - пчелы с лип мед брали. Обозрел
хозяйство - батюшки святы, не пахано, не сеяно толком. В прошлом году,
видно, кошено, а нынче и косить некому: из четырех крепких ему крестьянских
семей две ушли куда глаза глядят, третья от молнии в избе сгорела, уцелевшая
бабушка-сто