1249dfeb     

Коржавин Наум - Поэма Греха



Наум Коржавин
ПОЭМА ГРЕХА
Мы живём, зажатые железной клятвой.
За неё на крест, и пулями чешите.
Это, чтобы в мире - без Россий, без Латвий
Жить единым человечьим общежитьем.
В.Маяковский. Товарищу Нетте
И дружеский резец
Не начертал над русскою могилой
Слов несколько на языке родном.
А.Пушкин 19 октября
Прельщались в детстве мы железной клятвой -
Жить общежитьем - без Россий, без Латвий.
Об этой клятве все тогда трубили,
Но мы верны ей и позднее были,
Когда - мы это тактикой считали, -
Трубить об этом, в общем, перестали.
Мы проверяли верность этой клятвой...
...А нам и дела не было до Латвий.
Что значило для нас на фоне Цели,
Что Латвия живёт и в самом деле,
Что ей чужды все наши упованья,
Но слишком сладок миг существованья -
Вне Ордена, вне Ганзы, вне России,
Считай, за всю историю впервые.
И что её, вкусившую начало,
Судьба исчезнуть вовсе не прельщала.
Наоборот - как долг велит Державе,
Она искала подтвержденья в славе
И памятники ставила в столице
Тем, кто помог ей от врагов отбиться, -
Чтоб жить без нас, без дури вдохновенной,
Жить, не страшась судьбы обыкновенной, -
Кадя, как люди, из приличья Марсу:
Без бранной славы что за государство!
Пусть кто другой, а мы судить не можем,
Велик ли в том размах или ничтожен.
Что ведаем в своем упорстве диком
Мы о величье? - Грех наш был великим.
Да, грех... И наш - хоть мы всегда роптали.
Но понимали ль мы, о чем мечтали?
Вот Латвия. Мы - здесь. Мечты - не всуе...
Что ж, грустный, Братским кладбищем брожу я.
...На серых плитах - имена и даты.
Тишь. Спят в строю латышские солдаты,
Носившие в бою Ненаше знамя,
Погибшие, возможно, в схватках с нами.
...Они - молчат, - я - надписи читаю.
Здесь - всё другое, здесь - страна другая.
Здесь - занята, как встарь, сама собою,
Она упрямо чтит своих героев.
Вокруг на плитах имена убитых,
Что ж нет имен на некоторых плитах?
Они - пусты. Их вид предельно гладок.
Поверхность - стёрта... Наведен порядок
И в царстве мёртвых... Спавший под плитою,
Как оказалось, памяти не стоит.
Он к нам до смерти относился худо,
И как бы депортирован отсюда.
Всё это - Сталин... Все упрёки - мимо.
Но кем мы сами были? Что несли мы?
Что отняли у всех? И что им дали?
И кем бы стали, если бы не Сталин?
И без него - чем, кроме дальней Цели,
Мы сами в жизни дорожить умели?
И как мы сами жили в эти годы,
Когда он депортировал народы?..
...Что в этом "Мы!"? Намёк ли на Идею,
С которой чем честней мы, тем грешнее?
Наверно, - так. Но сам не знаю, прав ли?
Кто был честней, тот был от дел отставлен.
И всё же - "Мы"!.. Все! - кто сложней, кто проще.
Был общим страх у нас и грех был общим.
"Мы" - это мы... Пустая злая сила,
В которую судьба нас всех сплотила.
Мы - жизнь творим. Нам суд ничей не страшен,
Плевать, что это кладбище - не Наше.
Оно - мемориал, и он - освоен:
Обязан каждый памятник, как воин,
Служить лишь Нам. Лишь Мы одни по праву
Наследники любой геройской славы,
"Мы" - это мы...
Лежит плита над мёртвым,
И на плите цветок, хоть имя стёрто.
Знать, кто-то здесь бывает временами,
Кому плита без букв - не просто камень,
И кто глазами строгими своими
Читает вновь на ней всё то же имя, -
Знакомое ему, а нам чужое...
Кто в снах тяжёлых видит нас с тобою
И ту плиту... И ненавидит страстно...
...А кто другого ждал - тот ждал напрасно.
В его глазах - всегда пустые плиты.
Жаль, от него навек сегодня скрыты
Мы. Наша боль, все взрывы нашей воли...
Проклятье века - разобщенность боли.
Плевать ему



Содержание раздела